“Мы – последние”: как вымирает Воркута

Советский – один из районов Воркуты. К 2018 году здесь осталось лишь 129 семей. Но и они скоро уедут: в этом году поселок закроют окончательно.

Сусанна Михайловна – одна из последних жителей Советского. Женщина рассказывает, что жить здесь стало очень тяжело: “Острая нужда у нас на поселке. Нет медицинского обслуживания, даже скорую помощь – и ту закрыли. Магазинов нет – когда кончится хлеб – и взять негде.

В список вымирающих моногородов в России попали еще 319 городов – таких же, как Воркута. Над тем, как спасать города, думают в Москве.

Директор программы развития моногородов РАНХиГС Елена Дугина говорит, что даже если возродить угледобывающие предприятия, это не поможет: молодежь там работать не захочет.

Советский, правда, не входит и в эту программу реорганизации. В последнее время поселок становится не только безлюдным, но и опасным.

Но Сусанна Михайловна и теперь не торопится уезжать: “Мы стоим за пределами, уже 20 лет стоим, наверное, уже не достоимся, не дождемся”.

Станет ли шахтерская Воркута городом-призраком

Жизнь Воркуты, которая семьдесят лет была угольной столицей российского Северо-Запада, теперь вызывает ощущение злой насмешки. Сегодня она имеет печальную славу наиболее быстро вымирающего города России. За последние тридцать лет Воркута потеряла 67 процентов населения. И дальнейшая ее судьба под большим вопросом. Может ли она превратиться в город-призрак, как американский Детройт? Разберемся.

Здесь не редкость сорокаградусные морозы, снег может выпасть даже летом. В Воркуту нет автомобильной дороги, добраться сюда можно лишь самолетом или поездом. Билет в плацкарт для одного пассажира стоит 5-7 тысяч рублей, в купе – 8-13 тысяч. Семье из четырех человек въезд в Воркуту или выезд из нее обойдутся в 50-100 тысяч рублей. Из-за отдаленности здесь очень дорогие продукты – хлеб стоит около 80 рублей, а десяток яиц может обойтись более чем в сотню.

Сегодня в Воркуте остаются 52,7 тысячи человек. Но тут и там зияют разбитыми окнами брошенные жилые многоэтажки. Кто бы мог подумать, что без всяких бомбежек и обстрелов начнет превращаться в руины шахтерский город, стоящий на богатейших угольных залежах?

В программе градообразующего предприятия “Воркутауголь” говорится, что в 2023 году компания намерена выйти на максимум добычи в 11,8 миллиона тонн. Затем планируется спад до 0,2 миллиона в 2037 году. Что потом? Полная остановка производства. Получается, городу осталось жить 16 лет. Затяжное падение цен на уголь продолжается с 2018 года. В 2020 году угольная отрасль России демонстрировала падение угледобычи. Это вызвано тем, что европейские энергопотребители переходят на газ, снижая закупки угля. В странах Азиатско-Тихоокеанского региона высокая потребность в угле сохраняется, но ее удовлетворяют предприятия Дальнего Востока и Западной Сибири.

В результате угольщики Северо-Запада оказались между двух огней. Большие надежды возлагались на инвестиционный проект “Уса-1” – участок крупного угольного месторождения в Воркутинском районе, лицензия на разработку которого принадлежит “Северстали”. Однако этот проект в план мероприятий по развитию моногородов не включен. Разрабатывать месторождение на собственные средства компания не готова, так как затраты оцениваются в 45 миллиардов рублей.

В отношении будущего Воркуты уже высказался глава Минприроды России Александр Козлов. “Власти страны и недропользователь должны объединиться, – заявил он, – и решить: либо мы находим там новые запасы, перспективы для развития предприятия, либо город окончательно придет в упадок, а жизнь людей там потеряет всякий смысл. Здесь каждый день дорог. Отсутствие решения сейчас грозит обострением проблем в будущем. На развитие тоже нужно время. Мы готовы выступить инициаторами таких переговоров”.

А пока в городе уже пустуют более 10 процентов квартир. Жилье здесь можно приобрести за символическую цену. “В пригородных поселках, которые закрываются один за другим, трехкомнатную квартиру можно купить за 20 рублей или даже за рубль”, – рассказывает 30-летняя жительница Воркуты Александра Никитина. В поселках Воргашор и Северный, которые “живы” благодаря действующим шахтам, квартиры стоят 30-50 тысяч. В самой Воркуте квартиру без ремонта можно приобрести тысяч за 300, а с ремонтом – за 700-800 тысяч. Шахтеры либо откладывают деньги на квартиру, либо берут ипотеку и покупают жилье за пределами Севера. Заработок позволяет: за месяц в шахте можно заработать 65-80 тысяч рублей, а то и до 100 тысяч. Как правило, к моменту выхода на пенсию они успевают обзавестись квартирой в Воронеже, Белгороде, Кирове или в другом “среднеполосном” городе, подальше от здешних морозов. “Что касается меня, то я не планирую уезжать из этого города, – говорит Александра. – Я здесь родилась. Я его люблю!”

Трехкомнатную квартиру в пригороде Воркуты можно купить за 20 рублей и даже за рубль. В поселках, где еще живут шахтеры, – за 30-50 тысяч рублей

Презентуя Стратегию социально-экономического развития республики на период до 2035 года, глава Коми Владимир Уйба заявил, что рассчитывает на преференции для бизнеса в Арктической зоне, которые должны стать “новым импульсом развития” Воркуты, Инты, Усинска и Усть-Цилемского района. А минэкономразвития Коми работает над созданием в Воркуте Арктического медицинского кластера, который будет разрабатывать меры, помогающие человеку сохранять здоровье в суровом климате.

Тем не менее вряд ли кто-то способен спасти Воркуту, кроме бизнеса, считает Олег Бурый, заведующий лабораторией комплексных топливно-энергетических проблем Института социально-экономических и энергетических проблем Севера Коми научного центра Уральского отделения РАН.

По его словам, все предлагаемые меры имеют еще более отдаленную перспективу, чем добыча угля. Пока ученый считает медленную стагнацию наиболее реальным прогнозом для Воркуты. Альтернатива – сохранить угледобычу в Коми на уровне 15 миллионов тонн в год, что позволит содержать всю нынешнюю инфраструктуру. Но для этого необходимо строить новые шахты.

Владимир Климанов, директор Центра региональной политики РАНХиГС:

– В России, пожалуй, именно Воркута может стать первым городом, превратившимся из крупного стотысячника в небольшое городское поселение.

К этому есть две основных причины. Во-первых, это арктический город, а во-вторых, это центр угледобычи, которая рано или поздно сойдет на нет.

За границей подобные процессы уже переживали многие города. Однако многие угледобывающие центры в Рурской области Германии, некоторых районах Великобритании и других европейских стран со стремительным падением добычи столкнулись во второй половине XX столетия, нередко встав на пути новой специализации. Некоторые шахты в Эссене (Германия), Валлонии (Бельгия), Уэльсе (Великобритания) смогли даже попасть в список Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО именно как памятники былого индустриального величия. В США настоящие туристические города-призраки появились в западных штатах после исчерпания тех или иных природных ресурсов в местах их тамошней добычи. В качестве примеров запустения индустриальной эпохи называют и города Северо-Востока США – так называемого Ржавого пояса, наиболее ярким примером которого является Детройт. Действительно, когда попадаешь в этот крупнейший некогда миллионный город, например, после сверкающего блеском Нью-Йорка или Чикаго, поражаешься закрытым зданиям, пустырям и повышенной концентрации явно небогатого населения в самом центре Детройта. Ведущий мировой центр автомобилестроения сейчас таковым уже не является.

Однако все эти примеры отличаются от нашей Воркуты, лежащей за Полярным кругом и формировавшейся в годы планового ведения хозяйства. Очевидно, что вернуть прошлое здесь тоже уже невозможно. Вряд ли сохраняющийся спрос на уголь будет длительным в эпоху роста зеленой экономики, альтернативных источников энергии и повсеместного внедрения Целей устойчивого развития ООН. Черная металлургия, как другой основной потребитель угля, также скорее будет делать ставку на поиск инновационных способов производства. Поэтому уповать на то, что череповецкие металлурги, бывшие ранее главными заинтересантами развития Воркуты, будут полагаться на его долгосрочное развитие, не стоит. К тому же в России продолжается процесс демографического сжатия, и это также не играет в пользу Воркуты.

При стратегировании развития города, наверное, все-таки нужно честно понять, какой оптимальный, необходимый размер города может здесь существовать при разных сценариях развития, максимально учитывая риски и негативное влияние на основные отрасли здешней экономики в будущем. Держать избыточное население в суровых природно-климатических условиях затратно и для самих жителей, и для государства, несущего ответственность за предоставление своим гражданам конституционных благ и услуг вне зависимости от места их проживания.

И все же законодательные инициативы, одобренные в прошлом году, и общий интерес государства к развитию Арктической зоны дают Воркуте шанс найти обновленное место в системе разделения труда, в особом положении города на карте России. Будем на это надеяться!

Неизвестная Россия: как Воркута стала мертвым городом

В Воркуте в советские времена жили около 120 тысяч человек. Десятки тысяч из них приехали в Воркуту со всех уголков СССР за “длинным” северным рублем и трудились в шахтах глубоко под землей, добывая главное местное природное богатство – каменный уголь.

В те годы в окрестностях Воркуты работало 13 крупных шахт. Их закладывали по кругу, поближе к угольным пластам, а прямо рядом с ними, чтобы экономить на доставке рабочих, строили посёлки. Иметь квартиру в 10 минутах ходьбы от работы многим казалось удобным. Шахты давали добытчикам работу, быт тоже был полностью обустроен: рядом с домами строились школы, поликлиники, магазины и кинотеатры.

Все изменилось в 90-е годы. Металлургические заводы в Заполярье, которые были основными потребителями воркутинского угля, начали останавливаться и закрываться. Безработные шахтёры десятками уезжали на Большую землю: не только в поисках работы, но и прочь от вечной стужи, полярной ночи и пронизывающих воркутинских ветров.

Двадцать лет спустя процесс развала угольной Воркуты продолжается. Шахты каждый год закрываются одна за другой, каждый год из Воркуты уезжают сотни человек. А целые районы города превращаются в “мертвые зоны”, где дома зияют выбитыми стеклами и сорванными с петель дверьми.

К началу второго десятилетия XXI века население Воркуты сократилось до 60 тысяч человек, что вдвое меньше, чем во времена СССР. И хотя самый крупный “угольный спутник” города – Воргашор – еще держится, опустевшие дома с черными дырами вместо окон в нем тоже не редкость.

Житель поселка Михаил Ховрак рассказывает, что отходил в забой 20 лет. Работал проходчиком, растил детей. Жить на Севере Михаилу нравилось: здесь охота, рыбалка, друзья-шахтеры.

“Жалко. Резко за 10 лет все обвалилось!” – с досадой жалуется он.

Старший сын Михаила все еще работает в забое, но сколько это будет продолжаться – никто из руководства шахты уверенно сказать не может. Михаил говорит, что давно бы уехал, но его очередь на переселение все никак не подходит. В ней он стоит с 1996 года, но по-прежнему находится где-то в хвосте. Чтобы не потерять и это место, нужно регулярно отмечаться, а иначе вычеркнут из списков.

“Каждый год заявление пишешь, что ты живой. Не будет тебя – значит вычеркнут”, – рассказывает мужчина.

Денис Федотов тоже работает в забое. Но признает, что мало кто из его коллег связывает свою жизнь с Воркутой и шахтами. Большинство стремятся заработать как можно больше денег – на учебу или переезд –и уехать прочь, чтобы никогда не возвращаться.

“Раньше шахтером было быть почетно, а сейчас это, скорее, от безвыходности, потому что другой работы здесь все равно нет”, — говорит он.

Местный пенсионер-активист Владимир Жарук, который в советские годы приехал в Воркуту из Украины, называет себя лидером народного движения “Заложники Севера”: он вместе с соседями решил бороться за свои права и за родной поселок.

“Государство брало на себя обязательства. Нам говорили: ребята, вы отработаете 10 лет на Севере, мы вам немного не будем доплачивать, а потом купим квартиру, где вы пожелаете, в средней полосе, – вспоминает он. – Потом стало не 10 лет, а 15. Потом не квартиру, а жилищный сертификат”.

“Но дальше слов никакие дела не идут”, – признает он.

Сегодня экономическая ситуация в Воркуте такая, что властям города проще закрыть целый жилой квартал и перестать его обслуживать, чем отремонтировать крыши и фасады старых пятиэтажек. В одном из таких “закрытых” кварталов живет 72-летняя пенсионерка Тамары Ивачева: ее квартира – единственная обитаемая во всем доме, все остальные жильцы уехали “в Россию”.

Дома холодно, женщина спит в шапке и под двумя теплыми одеялами и вздрагивает от каждого шороха в пустом подъезде. Но ехать ей из Воркуты некуда и не к кому. Ее дочь живет с семьей в Чувашии в маленькой однокомнатной квартире, где для Тамары Петровны просто нет места. А купить хоть небольшое, но собственное жилье пенсионерке не на что.

Владелец воркутинских шахт, миллиардер Алексей Мордашов (№4 в российском списке Forbes) ранее уже давал понять, что местные шахты – не очень прибыльный бизнес. Местные жители с этим не согласны, но признают, что уже мало что могут сделать для Воркуты своими силами.